Огонь пока не добрался до задней половины таверны, хотя, по всем признакам, времени для этого требовалось не много. Себастьян обнаружил толстые деревянные двери, ведущие в подвал, запертые изнутри. В подвал вел и другой ход, из самой таверны, но время было дорого. Себастьян схватил какую-то железяку и с силой ударил в дверную створку. Дерево от удара раскололось.

Кто-то прокричал:

– Эй! Что ты там делаешь…

Не обращая ни на кого внимания, Себастьян пинком распахнул разбитые двери.

Снизу вырвался сухой горячий воздух, отдававший дымком. В первую секунду Себастьян помедлил. Если порох, о котором говорил Том, все еще находится в подвале, то взрыв разорвет Себастьяна на куски. Но он не думал, что люди, с которыми он имел дело, настолько беспечны.

В глубине подвала кто-то оставил горящую лампу. Бросившись вниз по истертым каменным ступеням, Себастьян увидел далекие ровные отблески пламени. Дым здесь стоял густой, он просачивался сквозь потолочные доски.

На последней ступеньке виконт остановился. В подвале был утоптанный земляной пол, вокруг возвышались ряды деревянных бочек и стеллажи с бутылками, пахло французским вином, бренди и горящим деревом. Шум пожара здесь звучал тише, но все равно с каждой секундой приближался. Виконт уже слышал рев пламени и зловещее потрескивание.

Где-то совсем близко отрывисто закашлял человек.

Себастьян пошел на звук, осторожно пробираясь среди стеллажей, и нашел хозяина таверны лежащим лицом в землю с раскинутыми в стороны руками и ногами. Услышав Себастьяна, огромный негр подтянул руки к себе и попытался приподняться на локтях. Затылок его лысой головы был темен от крови, которая струйками стекала по шее, обагряя белый воротник рубашки.

Вновь застонав, Картер оттолкнулся ладонями от земли и перекатился на спину. Так он и лежал, судорожно вздымая грудную клетку при каждом вдохе. Удар по затылку, видимо, оглушил его, но причина того, что он не мог подняться и вокруг рта у него выступила кровавая пена, была в другом: между ребер торчал кинжал.

Африканец закатил глаза и снова дернулся, когда Себастьян опустился рядом с ним на колени.

– Опять, – сказал Картер, морщась от боли. – Какого черта…

Он зашелся кашлем. Себастьян приподнял ему голову, чтобы было легче дышать.

– Кто это с вами сделал?

У Картера кадык заходил ходуном, и на губах снова выступила кровавая пена, когда он пытался что-то сказать.

Себастьян наклонился поближе. В воздухе сильно запахло мочой, ибо мочевой пузырь негра не выдержал и освободился. Чернокожий совсем был плох, грудь его подергивалась, когда он с трудом набирал в легкие воздух.

– Да… – Верхняя губа его вздернулась, в черных глазах вспыхнул огонек и тут же померк, – Да пошел ты… – произнес он на последнем вздохе, и глаза его погасли.

Себастьян перестал поддерживать великана за плечи, уложил его на утоптанную землю. Отблески в подвале стали более яркими. Подняв глаза, Себастьян увидел, что потолок лижут языки пламени.

Виконт резво вскочил. Бочонки с порохом, быть может, убрали, но богатые запасы бренди, которые здесь хранились, могли воспламениться не хуже. Себастьян кинулся по ступенькам наверх в ту секунду, когда вторая дверь в подвал взорвалась и огонь ринулся вниз.

ГЛАВА 49

Густой дым разъедал глаза, вызывал кашель. Прикрыв лицо согнутой рукой, Себастьян поднимался наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Не успел он преодолеть и половины лестницы, как услышал треск над головой. Он оглянулся и увидел, как горящая балка рухнула на каменные ступени за его спиной, увлекая за собой половину потолка, в спину ему ударила жаркая волна, повалив на колени.

Задыхаясь и кашляя, он практически ползком преодолел последние ступени. Взявшись рукой за край разбитой двери, он подтянулся и вылез на улицу, где почувствовал блаженную ночную прохладу.

Он стоял, опершись руками о колени, и вдыхал дарующий жизнь воздух. А за его спиной таверна превратилась в огненный скелет дома. Себастьян повернулся и увидел, как стены строения обрушились внутрь и пламя с ревом взмыло в затянутое облаками небо.

Холодный ветер охладил его кожу. Ветер и еще что-то, оно остудило ему веки и побежало по щекам, когда он поднял лицо к небу.

Дождь.

Себастьян сидел на старой колоде и обматывал влажным носовым платком обожженную руку, когда его нашел Лавджой.

Маленький судья остался без шапки, воротник на нем был измят, всегда безукоризненно белую рубашку украшало черное пятно, которое становилось серым под зарядившим дождем.

– Если бы ваш паренек был прав и в подвале действительно хранился порох, то взрыв снес бы половину улицы, – сказал Лавджой, сняв очки, чтобы протереть стекла.

Себастьян зубами затянул узел повязки.

– Порох увезли. Скорее всего, они сделали это еще прошлой ночью, после того как упекли Тома в тюрьму. Они не могли рисковать на тот случай, если бы кто-нибудь решил проверить рассказ мальчика.

Лавджой запрокинул голову и, подергивая лицом, уставился на обгоревший фасад.

– А пожар?

– Устроен, чтобы уничтожить последние улики, как я полагаю. – Себастьян поднялся с колоды. – И кроме того, чтобы скрыть убийство Калеба Картера.

Лавджой бросил в его сторону быстрый взгляд.

– Вы имеете в виду хозяина-негра? Он мертв?

– Я нашел его в подвале. Кто-то сунул ему под ребра нож.

– Но… зачем?

– Давайте подумаем. В прошлую среду маркиза Англесси, как утверждают очевидцы, вошла в эту таверну. Насколько нам известно, никто, кроме убийцы, больше не видел ее живой. Через несколько дней появляюсь я и начинаю расспрашивать о пропавшей даме. Затем прошлой ночью мой тигр наблюдает за разгрузкой пороха и подслушивает разговор о повторении Славной революции тысяча шестьсот восемьдесят восьмого года. Здесь затевалось что-то серьезное. Но единственная ниточка, которая у нас была, – это Калеб Картер и его таверна. Себастьян помолчал, глядя на дымящиеся разрушенные стены.

– А теперь у нас нет ни того ни другого.

Заехав к Полу Гибсону, чей домик стоял у подножия Тауэр-Хилл, Себастьян нашел Тома спящим в хозяйской спальне.

– Для него сейчас это лучше всего, – пояснил Гибсон, прикрывая ладонью пламя свечи. – Он был совсем без сил.

Себастьян посмотрел на спящего мальчика.

– С ним все в порядке?

– Он сильно испугался. Но ничего страшного не случилось.

Себастьян кивнул. В пространных пояснениях не было нужды. Оба знали, что могло случиться с любым ребенком или взрослым, имевшим несчастье оказаться в одной из тюрем его величества.

– Он все время говорил о ком-то по имени Хьюи, – продолжил Гибсон, направляясь в гостиную.

Себастьян кивнул.

– Его брат. Насколько я понял, мальчика повесили.

Гибсон вздохнул.

– Мы живем в варварские времена. – Он налил два бокала вина. – Насчет этого заговора против Ганноверов… есть идеи, кто там замешан?

– Чтобы иметь хоть малейший шанс на успех, заговорщикам понадобилась бы поддержка крупных фигур, как в армии, так и в правительстве. Но есть ли у них эта поддержка? – Себастьян пожал плечами. – Не знаю. Лично я не видел никаких признаков. Но это не означает, что все спокойно. Событие в «Гербе Норфолка», безусловно, всего лишь мелкий случай на периферии.

– А не замешан ли в деле Англесси?

– Думаю, не исключено. Хотя я бы удивился. – Себастьян принял от Гибсона бокал с вином и опустился в одно из потертых кожаных кресел перед незажженным камином. – До сих пор я не нашел ни одного человека, причастного к смерти леди Англесси, кто бы обладал хоть какой-то властью. – Он помолчал. – Если не считать Портланда, разумеется. А он настолько фанатичный тори, что вряд ли станет выступать за революцию.

Гибсон подошел к холодному камину.

– У тебя уже есть идея, откуда взялось ожерелье леди Гендон?

Себастьян взглянул в открытое лицо друга и увидел в нем тревогу. Когда-то, много лет тому назад, в Италии они вместе побывали в аду и вернулись оттуда. Их дружбу скрепляло не происхождение или знатность, а общие моральные представления и глубокое взаимное уважение двух людей, проверенных огнем и опасностью, в которой они сохранили хладнокровие.